Star Wreck (Звездокрушение)

Эпизод 1

Космос
Финальная граница
-3967774.96 лет по ворлонскому календарю

Выйдя в открытый космос без скафандра, майор Том Боуи с «Аполло-0.4» отметил, что космос говорит с ним на особом, певучем языке. Прошли века; забылись первые космоляпы; фамильный склеп с останками Томми снесли в угоду фаст-фуду. Однако дела земные не заглушили вечную песнь Вселенной, продолжавшую плестись со скоростью света в самые отсталые уголки Галактики.
Бодрый напев астероидов и созвездий обрывался у планеты Татуин жирной рукотворной точкой. Простираясь на полторы мили по вертикали и имея три в ширину, надпись «Не металлолом!» стращала пронырливых контрабандистов. Совершив сто девятый оборот вокруг замшелого аграрного мирка, «Звезда Смерти» угрюмо зашла на сто десятую дугу. Дела под слоем белого железа шли своим унылым чередом: в южном секторе побеждали повстанцы, в северном торжествовала Империя; на востоке бунтари обезглавили губернатора, губернатор же западного сектора самолично придушил лазутчика, просочившегося в его кабинет в виде антропоморфной слизи. В общем и целом, новости отсутствовали. Свежий выпуск «Империал трибьюн» с жиденькими сенсациями и пространными некрологами тлел под пробирками, возбуждая в реактивах пусть хилую, но теплоту.
Алая колба, прикованная к штативу, бурлила крысиными шкурками и кошачьей шерстью. Резиновая трубка, венчавшая ее шейку из хрупкого стекла, всасывала отравленные жидкости, перегоняя их в резервуар, блестевший, словно бижутерия в гнезде ненасытной сороки. Стремясь все дальше по паутине из шлангов и акведуков, бордовое зелье впадало в кастрюлеобразный чан с яблоками, грушами, несколькими консервантами и окислителями.
Отняв стаканчик от крана «кастрюли», губернатор Вильхафф Таркин судорожно выдохнул и опрокинул в себя имперский самогон. Мелодия «Spanish Caravan» от земной группы The Doors взвыла с новой силой, подкрепленная поддельным раскатом грома. Глаза губернатора слиплись в агонизирующей муке, сменившейся кислой миной удовольствия. Впалые щеки подтянулись вслед за уголком губ, обозначившем жутковатую улыбку. Потянув за лацкан френча, Таркин вернул пальцы на хрустящую страницу и вынудил их коснуться окропленного чернилами пера.
«Дорогой дневник», - вывела костлявая рука имперского идеолога. «Грядет пятый день моего пребывания в этом ужасном, промозглом, унылом месте. День здесь похож на ночь; вечер на утро; еда – на рагу из подопытных крыс. Спертый, могильный воздух несется по сложной системе вентиляции; в душе нет и не было горячей воды. Находясь здесь, я все чаще замечаю, что мою гениальную конструкторскую задумку безбожно попрали и извратили. Например: почему бумагу в туалете не защищает лазерная решетка? Сколько раз я не приносил ее, она всегда пропадала и будет пропадать, пока я не организую показательные расстрелы. Бессонная ночь, которую я провел на полу у электрокамина, подсказала мне новую концепцию казней. Подписывал именные издания «Доктрины» до 3:00, затем взялся за дела научные. Опыт №312 не удался: проваренный труп мыши не лезет в резервуарное горлышко. Чистил раковину 1.5 часа, сломал два вантуза; затопило инженерную палубу и каюту посла Орионии. На заметку: купить дождевик, вантуз, патроны, револьвер, носки».
Перо губернатора дрогнуло над страницей, пустив тягучую чернильную каплю. Два конуса, довлевшие над разделочным столом, грянули молнией в чан с белыми мышами, отчего паленые трупики посыпались на пол, прежде взлетев к потолку.
«P.S. Заземление, поставить, завтра же», - указал Таркин, стряхнув мышиное тельце с имперских погон. Дневник был захлопнут, брошен через плечо и упокоен в груде посылок с почтовым штампом Мау.
Щеки Таркина втянулись вглубь черепа. Самогон вышел постным и кислым: груши, найденные на третьем дне его походного чемодана, были явно взращены вблизи плантаций дилития. Мирок в Третьем квадранте, откуда росли корни груш, был знаком губернатору по слезливым отчетам его агентов, за два года так и не втолковавших местным жителям, что ими правит Палпатин, а не идол в виде двухколесного трона. Обратившись к Большой Имперской энциклопедии, Таркин – к скуке своей – обнаружил, что вышеупомянутый трон был ничем иным, как инвалидным креслом капитана Пайка. Полной сути своих верований аборигены так и не пояснили; не помогла и «Золотая ветвь».
Пленка с фальшивым громом оборвалась на девяноста минутах и принялась лезть из проигрывателя. Пробирки затихли; кислотная пена больше не бурлила пузырями. Внезапно ось станции отклонилась от железных полюсов, повалив Таркина на пол и плеснув на его спину реактивами. Проводка вспыхнула и оплавилась; лабораторию, кренившуюся то вправо, то влево, озарило сияние алых ламп тревоги. Голос диспетчера заунывно пояснил, что коммерческий транспорт металлоискателей-клингонов, подверженных тяжелой форме дизлексии, попытался присосаться к «Звезде».
Макушка Таркина треснулась об стол, трагично оборвав попытку спасения. Лежа на полу и предаваясь философским думам, он занялся животрепещущим вопросом - не прожгла ли его позвоночник кислота. По счастью, все оказалось терпимо: ядовитая субстанция не успела просочиться сквозь холеный имперский френч. Тряска прекратилась, унеся с собой перезвоны колб и клингоновские останки. Единственная загвоздка, омрачившая триумф, заключалась в том, что Луч Смерти высосал из «Звезды» чрезмерно много киловатт.
Болезненно-бледная кисть коснулась ножки стула. Отодвинув настырную мебель, Таркин нащупал путь, выполз из-под стола, поднялся, потер саднящие коленки, удалил подпорченный мундир, чиркнул спичкой и распылил огонек на свечу из вулканского воска. Происшедшее напомнило тот субботний вечер, когда ему пришлось проползать под столами и диванами около двух часов, ища солдатский жетон Даары, куда-то пропавший по ходу прочих событий. Шум за дверью и звук, подобный звону пустого ведра, вынудили Таркина отвлечься от волнительных помыслов. Схватив подсвечник, он накинул на плечи клетчатый халат и вышел в коридор.

Эпизод 2

Зловещий звук позвякивал в могильно-темной тишине. Водя подсвечником от одной стены к другой, Таркин продвигался к неизвестному. Имперские сапоги будили скрип в титановых половицах: вопреки задумке губернатора, пол на «Звезде Смерти» сделали не сплошным, а паркетным – дабы штурмовики не взяли дурной привычки на нем кататься. Слово о воспитательной роли расстрелов Таркин замолвить не смог: в тот уикенд его помыслы беспрестанно крутились вокруг Даалы, с которой он провел десять победных раундов в «Контр-Страйк» на веб-сервере Звездного флота. Полковник Харли ван Дэви, не признавший Таркина под ником Willy_the_Hangman и посмевший отпустить в его адрес пару обидных словечек, был торжественно казнен во вторник.
Звон близился. Сжав губы и изготовившись к бою, Таркин затянул пояс халата. Каблуки грозно щелкнули. Тонкие губы приняли беспощадный изгиб. Автор нескольких монографий, в т.ч. «Наша борьба» и «Чужой проигрыш», а также сценария к пропагандистскому фильму о повстанцах, съеденных скарабеями в склепе прадеда Палпатина, изготовился к финальному рывку. Свет свечей впился в черный плащ коридорной нечисти. Рука Таркина метнулась вверх; лицо ожесточилось; глаза сверкнули пламенем. Тьму коридора вспорол громовой звон. Пав на паркет, черный штурмовицкий шлем звякнул пустым ведром и замер у его ног. Изумленным глазам Вейдера, глядевшим сквозь противогаз, представился озадаченный губернатор, правая рука которого сжимала осиновый кол.
- А, Вильхафф… – прошипел Вейдер. – Вы чего здесь бродите с подсвечником?
- Не могу вам ответить на этот вопрос.
Из-под противогаза Вейдера донесся свист печали. В прошлом месяце коллектив «Звезды Смерти» и лично темный Лорд презентовали Таркину пульт управления коридорным электричеством. К сожалению, это не помогло.
- Прекратите шляться по ночным коридорам, - нервно бросил Таркин.
- Почему? – осведомился Вейдер.
- Потому что ваша жизнь, черт возьми, в опасности! – гаркнул губернатор, указав на кол.
- Вас понял, - вздохнул темный Лорд.
- И заберите же ваш шлем!
Носок имперского сапога поддел каску Вейдера с явной брезгливостью. Склонившись перед губернатором, Лорд поднял шлем, стряхнул с него пыль и водрузил на голову.
- Ну вот. Теперь вы хоть похожи на человека.
Свист из-под шлема обозначил кислую улыбку, к которой прибегнул темный Лорд. Рука Таркина, плохо перенесшая испуг, до сих пор дрожала на подсвечнике.
- Держите, - бросил он, передав свечи Вейдеру. – Может, хоть так вы перестанете терять свое ведро! Честное слово, Дарт: еще одна ночь ваших блужданий и звонов, и я превращусь в неврастеника!..
Ткнув кол в карман, Таркин сгоряча едва не угодил себе между ребер. Лорд Вейдер, сжимавший подсвечник, походил на могильную плиту. Помыслы Таркина вновь унеслись к покинутой им лаборатории, где остались мыши, то и дело выбегавшие из клеток и давившие лапками на важные оперативные кнопки. Саван молчания спал с черных плеч, подвигнув Вейдера уныло произнести:
- Вам Император звонить изволил.
- И вы, что же, вы мне не сказали?! – вспылил губернатор, грозя сухощавым пальцем в адрес матово-черных очков. – Почему я не принял звонок? Почему?!
- Мыши за вас приняли, - понурился Вейдер.
- И что же это, разве вам не ясно, что это мышь, а не гранд-мофф?
- Не знаю я… - донеслось из-под шлема.
- А кто знает? Я знаю?!
- Император с ней говорил.
Тонкие пальцы Таркина вошли в седые волосы, держа их, словно крышку люка, за которым простиралась недружественная среда космоса. Темный Лорд зашаркал в направлении командной рубки. Таркин проследовал за ним, обдаваемый черным плащом всякий раз, когда воздух с излишней силой покидал обитель вентиляции.

Эпизод 3

Император Империи, дорогой сердцу и кислородной маске каждого ее гражданина, долго глядел на губернатора. Губернатор смотрел на начальство ровно такой же промежуток времени.
- Давеча, - проворчал Палпатин, - мы в вашем поместье сделали обыск на предмет пищевого и бытового мусора, который вы, по нашим сведениям, с прошлой пятницы не выкидываете. Стыд и срам, Вильхафф! Губернатор Орионии, сосед ваш, ужо настрочил 5 миль доносов на перфоленте! Вот куда, скажите мне, все это складывать?! Не вы ли это на испытаниях своей железки шесть планет-свалок извели? Подумайте, Вилли, головой подумайте, пока она есть у вас… Но, собственно, не об этом я вам звоню.
Поднеся к носу обширный рукав, Император протяжно высморкался.
- Читали ли, - осведомился он, - вы сегодняшнюю прессу?
Глаза Таркина заметались из стороны в сторону, будто мотыльки, угодившие в вентиляцию. Он не читал «Трибьюн» с тех самых пор, когда шефство над газетой взяла его контора; повстанческая пресса нравилась ему тем больше, что ставленники принцессы Леи не брезговали гороскопами, кроссвордами и курсом межпланетных валют.
- Не могу вам сказать однозначно, - наконец, ответил он.
- Неоднозначный вы наш… - буркнул Палпатин, уткнувшись в первую газетную полосу. – Вон, поглядите, чего творят ироды! Читаю: «Вчера в Звездную академию им. капитана Гранта проник морально разложившийся лазутчик и именем дерзкой девчонки Леи налепил на бюст Императора жевачку «Орбит Фрэш Минт»». Ну вот как такими идиотами править? Тут и устанешь, и уйдешь, и вообще побросаешь все копыта… Но это оставим на попозже. К вам у меня претензия характера следующего: занявшись аннигиляцией мусора, отряд наш натолкнулся на подвал ваш, коий был бессовестно заперт и откуда неслись: стоны; скрипы; шебуршение; вопли следующего характера: «Выпусти, сволочь, это ж я, Крис!!» Вот что такое, а, Вильхафф? Что оно у вас такое?
- Не могу вам с точностью ответить, - сообщил побледневший Таркин.
- Мне тут на ухо шепчут, - прокряхтел Император, - что вы у себя дома… в подозреваемом подвале… делаете эти, как их… эскременты…
- Эксперименты, - поправил гранд-мофф сквозь полудохлую улыбку.
- «Вашу борьбу», Таркин! Что вы мне все лапшу да лапшу?! Я вас конкретно спрашиваю: вы что и кого там в своем подвале держите?!
Губы губернатора дрогнули. Проведя годы на ниве идеологии, он все чаще испытывал приступы неосознанного вранья. Подобное случилось при давнишнем видеозвонке, когда Таркин, застигнутый с Даарой, зачем-то соврал Императору, что в спальне он находится один. Вторичного вранья правитель не потерпел бы, поэтому губернатор, скрепя сердце и сцепив руки, чуть заметно обернулся к Вейдеру.
- Переходим к плану А-17, - шепнул губернатор, закрывшись от Палпатина платочком.
Прорычав нечто обидное в кислородную систему шлема, темный Лорд извлек Меч, принял третью позицию, вознес фотоэлементы к потолку и уныло заметил:
- Сила, я чувствую ее.
Бровь Императора изогнулась грозным домиком. Скрывшись за лордовским плащом, Таркин бесстыдно хихикал.
- О, Сила! – повторил Вейдер. – Я вижу его, он здесь! Йода, грязная свинья, уничтожу тебя я! Как ко мне ты подойдешь, по ушам вмиг отгребешь!
Покончив с поэтикой, темный Лорд вознес оружие и принялся кружиться, тыча Мечом в пустоту.
- Простите, ваше злейшество, - возвестил Таркин. – Вейдер опять бесится. Я вынужден отключиться.

Эпилог

Нервные, тощие пальцы губернатора вращали Галактический глобус. Таркин искал вдохновение: в прошлую пятницу император Палпатин учредил конкурс на лучшую эмблему Империи, призом которого – по традиции – стала Даара. Стерпев все предыдущие турниры, а также шесть олимпиад по математике, Таркин всерьез вознамерился содрать скальп с этой постыдной задумки.
Глаза губернатора подернулись хрупкой маслянистой пленкой. Воспоминания о последнем визите Даалы прокатились сквозь его голову бронепоездом красочных картинок. Взяв в ладонь дохлую мышку, губернатор откинулся на спинку кресла и принялся гладить ее с мечтательной улыбкой на губах. В соседнем кресле сидела Лея, еще недавно связанная, теперь же одетая по-вечернему, снабженная украшеньями и лучшим зетарским вином.
- Ну, так как? – осведомился Таркин, приподняв седую бровь.
- Сколько вам вообще лет? – фыркнула Лея, вперив в него дерзкий взор.
- Не могу вам ответить на этот вопрос.
- Я так и думала: за тридцать…
- Возраст – неужели это главное? – парировал Таркин, жутковато улыбнувшись.
- Ну, и что вы мне еще предлагаете?
- Дайте подумать. Я богат. Я уважаем. Да что там, я знаменит.
- И это все? – фыркнула Лия. – Спасибо, у меня уже есть такое. Я же принцесса!
- Ну, хорошо, - добавил Таркин. – Еще у меня есть джедайский меч.
- Меч?! – взвизгнула Лия, подскочив от радости. – Дайте сюда, покажите!!
Алюминиево-серые глаза, которыми владел Таркин, сверкнули декадентским унынием. Щелкнув крышкой престарелого чемодана, губернатор запустил в него тонкую руку, дабы вытрясти наружу осиновые колья и связку чеснока. Складной Меч малых габаритов, совмещенный с вилкой и штопором, был найден под пижамой с останками алой помады и страницей дневника, изодранной в мелкие клочья.
«Дорогой дневник», - когда-то гласила страница. «Лея здесь; она в моих руках. Ее глаза – два болотца в лунную ночь. Ее губы – нежный известняк на утесах Дувра. О, Лея! Будь чумой на моем пиру. Будь кошкой, замурованной в стену моей страсти! О прочем: меня снабдили отличным силиконовым лакмусом; надеюсь сегодня же пустить его в ход и проверить оставшиеся груши».
- Ой, кто это! – взвизгнула Лея.
Губернатор восстал над чемоданом, тревожно глядя на распахнутую дверь.
- Питер!! – возопил человек в мантии, сплюнув в кулак пластмассовые клыки. – Сколько можно?! Я сидел в твоем чертовом подвале две недели, и это не считая плесени и крыс!!
- Крис, - примирительно заметил Таркин, выталкивая гостя за дверь. – Крис… я прошу… будем же… благоразумными…
- Меня агент обыскался! Жена обзвонила все морги!
- Крис… я ведь… меры приму…
Нежданный гость и не подумывал сдаваться, пока губернатор не взмахнул рукой, напряженной от плеча и до самых пальцев, сжимавших нечто длинное и грозное. Гость зашипел, на мгновенье уподобившись Вейдеру, скользнул за дверь и был таков.
- А кто это был? – полюбопытствовала Лия.
- Да так… Один тип. Из параллельной Вселенной.
Рука Таркина по-прежнему теребила острый осиновый кол.