Суета вокруг врача

1
- А бутылку эль-мадейры… что ценой в один крузейро… - бодро напевал сержант, - кроме Рио-де-Жанейро… не найдет нигде никто-о!..
Радость сержанта Гарсиа была простой и незатейливой. Светило жаркое калифорнийское солнце, Зорро вчера не появлялся, сержант отлично выспался, да еще и капитан не мучил с утра своим повелениями. Дон Лисео пробегал, бухгалтерскими документами махнул и у капитана в кабинете скрылся. Даже солдаты не откалывали глупостей, уж это-то они умеют. Гарсиа прохаживался по внутреннему дворику, напевал всякие песенки и мечтал о той самой бутылке, которую ему по милости коменданта не видать, как и премию.
- Где Гарсиа?! – грянуло за окном. – Где этот жирный болван? Позвать его, быстро!
Сержант уныло нахмурился. Капитанский голос звучал сурово и безотлагательно. Поправив портупею, сержант одним махом взлетел на ступеньки, но позабыл, что за ними его поджидает дверной косяк. Удар сотряс комендатуру, где-то треснули стекла, а капитан разразился новыми возмущениями. Собравшись с мыслями, Гарсиа вбежал в кабинет и вытянулся по струнке.
- Пришло… - фыркнул Монастарио, комендант Реина де Лос-Анджелес. – Сюда иди, болван! Не видишь: командиру нужна помощь!
- А… а что вы делаете? – спросил Гарсиа, бестолково улыбнувшись. Щупленький юрист и худенький Монастарио никак не могли справиться с откормленным столом. Капитан пытался его сдвинуть, а дон Лисео толкал бедром, утирая пот со лба.
- Чертовы кретины!.. – выдохнул комендант, присев на стол отдохнуть. – Какой дурак его так поставил, что я читаю спиной к свету? Вы… вы своему командиру совсем хотите зрение посадить?!
- Так, а, капитан… - промямлил Гарсиа. – У вас такие глаза большие – как же они плохо видеть могут?
- Идио-от… - протянул Монастарио, хлопнув ладонью по лбу. – Прекратить рассуждения! Живо смени Лисенсиадо, с него толку, как… как с юриста! Ты, Лисео, уж прости меня за правду!
Веко дона Лисео нервно подернулось, однако комендант был его благодетелем и претензию насчет клеветы на юристов он решил не выставлять. Сержант Гарсиа повертелся на месте, облюбовал северную сторону, взялся за крышку и попробовал груз. Стол был дубовым и тяжелым, словно ишак на плечах: при сержанте капитан, конечно же, не мог вытрясти из него всю фальшивую бухгалтерию и прочие дары коррупции. Пока сержант пыхтел и трудился, лоб капитана раскраснелся от хлопков ладонью, а горло едва не охрипло от потока имен существительных и прилагательных.
- Вы, капитан, меня простите, - потупился Гарсиа, шмыгнув носом. – Никак осилить не могу: тяжелый, стерва! Так, может, мне этих… как их… солдат кликнуть? Все равно без дела маются, лодыри!
- Нет-нет, никаких солдат! – заявил Монастарио. Из ящика, выбитого тряской, уже торчал краешек золотого подсвечника.
Поворчав себе под нос, Гарсиа снова вцепился в столешницу, отпустил ее и почесал за ухом, которое все хотел помыть к концу недели.
- Ты вот что… бери его… я буду с той стороны! – распорядился капитан.
- Ага, так точно!
Монастарио и Гарсиа сдвинули стол с мертвой точки и даже оттащили его немного западнее, когда сержант, глянувший в окно, заметил возмутительное. Капрал Рейес, скучавший на посту, увидел обед сержанта. Решив, что еда брошена, солдат короны продвигался к ней с явным намерением вкусить.
- Ой! – крикнул Гарсиа. – Глядите! Куда полез, негодник!
Пылая гневом, сержант приспустил стол, чья тяжесть была взвалена на комендантские руки. Капитан отступил на шаг – и вдруг весь побелел, а глаза так блеснули, что смотри Гарсиа в тот миг на командира и он перекрестился бы три раза.
- От… отпускай… скотина... – выдохнул Монастарио, бледнея все больше и больше. Сержант был занят неповиновенцем и стоны капитана не слышал.
- Экий наглый! – распылялся Гарсиа, все не опуская стол. – Вспороть бы, как следует!
- Да поставьте вы его! – вмешался дон Лисео, дипломатично подождав момента.
- А… а что такое? – засуетился сержант и только сейчас увидел капитана, которого едва ли не свело судорогой.
- Мама мия! – выпалил вояка, бросив стол и придавив себе ногу.
- Диантре!.. – взвыл Монастарио, припав к столу и схватившись за спину.
- Ой, что с вами? – разволновался сержант. Подскакав к командиру на здоровой ноге, Гарсиа с тревогой вгляделся в слезящиеся глаза.
- Все из-за тебя… кретин!.. – простонал комендант, пытаясь влепить ему затрещину. – Я… я тебя вздерну… когда-нибудь… точно…
- Классифицирую это как преступную халатность, - заявил юрист. – Энрике, виселицу готовить?
- Да уймись ты!.. Гарсиа!.. Помоги мне, баран!..
- Я… сейчас… погодьте… тише-тише…
Причитая на разный манер, Гарсиа бережно взял коменданта под руку и эскортировал до кушетки. Капитан совсем ослаб и едва волочил ноги. Сержант беспокоился, пока не уложил командира, после чего ринулся за дверь.
- Куда ты, болван… - прошептал Монастарио, прикрыв лицо ладонью.
- Я вот… принес! – пояснил Гарсиа, ворвавшись в кабинет с подушкой.
- Ах, замечательно…
Пока капитан ругался слабым голосом, Гарсиа устроил его на кушетке и замер, ожидая вестей насчет того, удобно ли ему.
- Ну, как там с вами? – боязливо спросил он.
- Паршиво!.. – выпалил Монастарио. На вид он был пришибленным и растерянным.
- Быстрей за врачом, остолоп! – продолжил комендант, озираясь по сторонам и паникуя. – Дона Санчеса ко мне!
- Так, это… капитан… - замялся Гарсиа, чья нога прекрасно помнила доктора Санчеса и его «лечение».
- Немедленно привези его!!
- Я бы не советовал, - нашептал дон Лисео. – Ты что, не помнишь, откуда взялся этот врач? А подсвечник? А мебель в комендатуре новая?
- Да… верно… эй, балбес!..
- Так точно, капитан!
- Пошли за доктором... который в Сан-Спруто… и чтоб без задержек, башка ослиная!
- Уже лечу! – крикнул сержант, метнувшись прочь и влетев в косяк двери.
- Я ухожу, - заметил дон Лисео. – Скорейшего выздоровления и всех законных благ.
- Ах, спасибо… - простонал комендант. – Будешь идти, выведи этого болвана! И дверь закрой! Кругом идиоты, кругом сквозняки! Что за служба чертова…
- Будем надеяться, что я – сквозняк, - пробурчал дон Лисео.

2
- Ну, что там? – спросила донна Торрес, нахмурив брови и насупив крючковатый нос. – Что Хуан говорит? Где поросенок?
- Я испросила Хуана и всю прислугу, - ответила Элена, устало опустившись на диван. – Мне доложили вот что: ночью, часа в три, когда еще сияла полная луна, Хуан услышал шум в хлеву. Он позвал Хуаниту, взял вилы и заглянул внутрь – а тут страшный визг начался! Выскочили они оттуда и видят: мчится из хлева человек, среднего роста, одет в черное, маска у него и плащ. А под рукой – наш поросенок верещит! Догнать бандита не решились как-то, вот и сбежал он…
- Маска… плащ… - пробурчала донна Торрес. – Снова Зорро, бандюк этакий! До нас уже добрался, гаденыш! Ох, нет покоя, нет покоя в этой Калифорнии смрадной…
Презрительно фыркнув, донна Торрес обмахнулась веером.
- Ах, маменька, я не верю! Не верю! – всхлипнула Элена. – Зорро такой благородный, такой рыцарь! Зачем ему наш последний поросенок?
- Рыцарям тоже жра… питаться надо! – отрезала мать. – Почему бы не за счет слабых, беззащитных женщин? А Хуана этого кнутом нужно пороть, кнутом!
- Маменька, вы так говорите, словно вы Монастарио! – поморщилась Элена.
- Кто, сопляк этот тощий? Да будь я на месте Начо, я б ему врезала при аресте, да так, чтобы отец Фелипе в тот же день су… с утра его отпевал!
Элена закатила глаза, но предпочла не перечить родителям. Не прошло и пары минут, как донна Торрес соскучилась по роли прокуратора.
- Нам скоро есть будет нечего! – заявила она, щелкнув янтарным браслетиком. – Власти совсем обезумили! Где мой муж? А по… почем я знаю, где он! Может, у губернатора, а может, в таверне пьяный в… в доску лежит! Начо всегда был разгильдяем, пока я не взялась за него! Распустится он - без моей руки!
Донна Торрес взглянула на руку, приукрашенную камнями, и грозно треснула о стол. Элена вздрогнула: ранимая душа не выносила семейные ссоры, а уж матушка была в них так искусна и безжалостна, как дон Лойола, фехтующий с ведьмами.
- Ах, маменька, мы зря теряем время! – взмолилась дочь. – Нужно найти бедную свинку, пока ее не съели! Или хотя бы отобрать у них бульон…
- Ну, и как ты это предлагаешь?
- Вот что! – выпалила сеньорита Торрес, вскочив с дивана и похваставшись идеей. – Раз у нас украли, значит, это воровство – так мне объяснял дон Лисео! А воров кто ищет – верно, комендант!
- Фи, - бросила донна Торрес. – Вверять судьбу нашей собственности в руки этого ко… ролевского солдата? Да ни за что на свете! Тем более, он струсит и откажется!
- Не откажется! – возразила Элена, подлетев к зеркалу и поправив волосы.
- Что ты крутишься там? – проворчала мать. – Нашла для этого время!
- Именно, маменька, именно!
Новые платья, едва-едва с корабля спущенные, были схвачены и прижаты к груди. Та же участь постигла пару дорогих кулончиков.
- Капитан холостяк, - пояснила Элена. – У него большие глаза… голубые… он стройный… а уж форма – глаз обжигает! Думаю, у меня выйдет его… убедить.
- Ну, как знаешь, - пробурчала мать. – Эй, Хуан! Закладывай карету!

3
Дон Хипокрацио, врач и фельдшер, жил на скромной асьенде под Сан-Спруто. Соседями доктора были кабальеро старые и мирные, чего нельзя было сказать о дороге, на которой то били, то грабили и вечно кликали его посреди ночи. Дело близилось к полудню, однако бешеный стук копыт все равно привел врача в уныние. Дон Хипи, как называли его пациенты, даже подумывал схорониться в тесной каморке для метел, но долг врача победил утомленность. Подперев щеку, доктор следил, как в облаке пыли сверкают знакомые пухлые очертания. Сержант Гарсиа пронесся к патио, пугая ишаков и куриц.
- Здравствуйте, сержант, - сказал дон Хипи. Приветствие было невыгодным, но он привык к нему с детства, не отучила и карьера доктора.
- Ой, здрасьте… - прохрипел Гарсиа, вычищая из горла пыль. – Я это… и того… срочно за вами!
- Что стряслось? Землетрясение?
- Ой, похуже! С капитаном плохо!
- Ранен?
- Да что вы! Он… это… спину потянул. Вроде как. Но все равно велел за вами тут же!
- Ну, это ясно, как божий день… Вы заходите, заходите!
Посуетившись вокруг коня, сержант принял приглашение. Гнездышко дона Хипи было скромным, но респектабельным: скелеты были начищены, череп на столике по-летнему румянился, да и поэзия Хо де Севича в пятнадцати томиках была расставлена четко и по старшинству. Книжная дисциплина порадовала сержанта: если б не капитан, так он и погостил бы – а может, и выпил бы, бог весть.
- Ну, выкладывайте, - подстегнул дон Хипокрацио. – Больные не ждут, так нас учили. Или ждут – но недолго. К обеду не успеете, сержант!
Гарсиа, едва раскрывший рот насчет того, не хочет ли врач отобедать, отчаянно вздохнул.
- Стол мы двигали в комендатуре, - пояснил он. - Я замешкался, а капитан эту махину… того… никак. Вот и слег, бедный. Дон Хипокрацио: помогите ему, а то я не усну! У нас же во дворе казармы – того – виселица!
- Ну, будет вам! Ясна, ясна картина. Так что ж ваш капитан, обол… оболганный недругами, вместо себя к делу другого не подключил? Я Монастарио совсем не узнаю!
- Он мало спит, - поведал Гарсиа, сбившись на жалобный тон. – Вечно по ночам Зорру гоняет, бандита этого… Раз чуть на коне на уснул! Счастье-то, в болотце рухнул, а так – не досчитаться бы костей! Приплелся в форт, хвать меня за ухо, все ты, говорит, недотепа! Все твоя вина! Я: так а как же, команданте, я ведь в таверне прохрапел всю ночь! Вот, говорит, мундир, рубашка и подштанники - и чтобы все выстирал, бездарная сволочь! Вы только не подумайте: не со зла он, не со зла! Просто у нас такая… эта, как ее… дисциплина!
- А разве не было совсем уж никого? – ухмыльнулся дон Хипи, поплевав на пальцы и крутя ус. – Солдат ведь ваших – форт пруди! А командир сам столы таскает…
- Не было! Только этот наш, дон Лисео, так на что он годится: подул – и улетело! Кушал мало каши!
- Дон Лисео? А кто это?
- Ну, этот… вы знаете!.. дон Пина…
- Что ж вы мне голову дурите! Какой же он «лисео», когда «лисенсиадо»! Звание такое!
- Так я… того… понимаю… Вы уж простите, дон Хипокрацио, но лиса он, лисица лисья! Еще и глазом дергает!
- Глазом?
Доктор нахмурился, пораскинув знаниями.
- Ну-ка, дайте мне его адресок, - заметил он.
- Таверна «У селедки», с восьми до… ну, в общем, до того самого.
- Будем помогать! – заявил доктор, улыбнувшись устало, но душевно.

4
Капитан Монастарио следил за мухой. Муха бороздила потолок, двигаясь то ползком, то прыжками. Почуяв, что на нее смотрят, негодница и вовсе улетела. Лицо коменданта заплыло унынием: больше смотреть было не на что, а спуститься и выпороть кого-нибудь – в крайнем случае, повесить – он не мог никак. Без грозного надзора солдаты распоясались: капитан уловил это по громкому чавканью, хлебанию из винных кружек и сальным анекдотам. Спина не отпускала, Гарсиа исчез, да и некому было принять бочки с порохом из Сан-Вейзель-Курто. Стук копыт и скрип кареты объявили прибытие бочек. Потянувшись за подушкой, комендант подсунул ее под спину и смог увидеть край казарменного дворика. Важный капрал возился с порохом, пыхтя сигарой, изъятой у дона Лисео на выходе из комендатуры.
- Идиот… - шепнул Монастарио и снова лег, ослабленный наблюдением. В ту секунду, когда он растянулся на подушках, во дворе грянул взрыв. В окно дохнуло жаром; на колени капитана плюхнулся тлеющий сапог.
- Все сам, все сам... – простонал Монастарио. Вцепившись в спинку стула, капитан вновь приподнялся и швырнул пару проклятий во двор. Почуяв, что комендант болен, но не сломлен, солдаты разбежались по постам. Сержант Гарсиа по-прежнему отсутствовал.
- Безмозглые устрицы… - вздохнул капитан, потянувшись к тазику и щедро смочив лоб. Голова болела, поясница не отставала. День был загублен – не говоря о казнях, график которых пришлось сдвинуть. Стук копыт и радостная возня отвлекли капитана о ностальгии по приговорам. Приезжий кричал, смеялся и смело приглашал в таверну, где предлагалось выпить за его счет. По шуму и необычной щедрости Монастарио признал в нем человека, которого и в здравии видеть никак не мог.
- Есть кто? – воскликнул дон Диего, заглянув в капитанскую спальню.
- Кто вас пустил сюда?.. – прошипел Монастарио, пытаясь укрыться одеялом с головой.
- А… о! Капитан! Вы здесь, а я вас везде ищу! В пуэбло, за пуэбло, у сеньориты Торрес! У вас выходной, да? Перерыв?
- Вот именно, что «перерыв»… - фыркнул Монастарио.
- Ой, смотрите!
Крик дона Диего был адресован мухе, вновь бороздившей комнату. Скрутив накладную на порох, де ла Вега бросился в погоню за насекомым прямиком через кровать. Комендант жалобно выругался, когда колено франта уперлось в его живот.
- Ой! Почти что! – вскрикнул де ла Вега, хлопнув по стенке в разных местах. Муха, ошеломленная подобным обращением, вновь пристала к потолку. Хмыкнув, дон Диего рванулся к капитанской шпаге.
- Куда вы – че-ерт…
Дернувшись, чтобы остановить супостата, Монастарио совсем забыл о спине. Дон Диего вцепился в толедский клинок тонкой работы и заоблачной цены, намереваясь метать его в муху. Первый выпад вышел неудачным, после чего метатель утомился.
- Жара какая, боже мой… - выдохнул де ла Вега, рухнув на кровать.
- Куда вы…! – гаркнул Монастарио. Треклятый франт уселся ему на ногу.
- Тыща извинений! Капитан! Я вас, надеюсь, не ушиб?
- Ммм… нет… - прошипел комендант, не зная, за что хвататься – за ногу, спину или пистолет.
- А что с вами? День на дворе, а вы лежите – как же так?
- Ничего такого! – выпалил Монастарио, растеряв слова от нервов. – Де ла Вега! Вы… вы зачем сюда приперлись?!
- Не знаю! Погулять захотелось! А вы больны?
- Я… - замялся Монастарио, выкручивая тонкий ус. – Я… ранен! Подло ранен в спину! Все этот Зорро! Он напал сзади! Я парировать не мог!
- Прискорбно… - вздохнул дон Диего, зевнул и расправил платочек. – Знаете, у меня в Испании был троюродный дедушка. На вас, кстати, чем-то был похож. Когда ему еще было – ну, примерно, как и вам, - сосед-дурак на дуэль его вызвал. И – представляете! – как и вас, в спину ткнул! Ну, дедушка и не сильно ранен вроде, а потом вдруг – раз! – и перестал ходить!
Капитан дернулся.
- А все потому, - продолжил дон Диего, - что вовремя не позвал врача! Думал, пронесет, - ан нет! Нельзя перечить медицине!
- Послушайте… Диего!.. - выпалил Монастарио, скрыв одеялом трясущуюся руку. - Вы ведь едете на асьенду, ведь правда?
- Ага. Жарко, правда, и не особо хочется…
- Ваша асьенда ведь по пути в Сан-Спруто?
- Уж лучше бы поближе… Но да.
- Диего! Пришлите ко мне доктора!
- Ась?
- Врача, черт возьми, врача! Он живет под Сан-Спруто!
- Так, может, позвать нашего местного?
Глаза дона Диего сияли детской наивностью. Капитан, взбешенный и расстроенный, не нашелся, как объяснить недотепе, почему негоден этот врач, и сослался на то, что его нет в пуэбло. Франт выслушал его с легкомыслием, но помочь не отказался – в особенности после того, как комендант жалобно кашлянул от смрада духов, пропитавших весь гардероб Диего.
- Вы не бойтесь: я мигом, - улыбнулся де ла Вега. Для пущей убедительности он сверкнул зубами и дернул рукой в военном салюте, какой мог бы отдать разве что безрукий инвалид.
- Быстрее же, быстрее!.. – поторопил Монастарио.
- Ага! Уже иду! Только вот загляну в гостиницу: очень хочется ванну принять!
Ладонь капитана рухнула на лоб. Терпение, погибшее в неравном бою, лишило его и дара речи.
- Пот этот… везде он… - заметил дон Диего, оттирая шею платочком. – В такие дни мыться приходится по три раза, а то и по четыре! И по пять! Ну, все: я исчез! Не унывайте, капитан: мой дедушка хоть и не ходил, зато дожил до девяноста!
Дверь хлопнула с юношеской радостью, перенятой у руки де ла Вега. Капитан крепко зажмурился, но перспективы казались все страшней и страшней. Лишиться звания, денег и казенной виселицы – ничего ужаснее Монастарио вообразить не мог. Предсказания дона Диего пока еще не сбылись, но капитан уже чувствовал тревожные симптомы в ноге, придавленной франтом. За отсутствием сержанта пришлось позвать капрала Рейеса. Один вид юного дурня внушал загробное уныние, но другие были и того почище.
- Сядьте, - приказал комендант, перейдя на командный шепот. Капрал уселся на стул. Быть неподвижным ему вскоре наскучило и он начал играться с саблей, пуская солнечные зайчики от эфеса.
- Что вы творите, Рейес!..
Крик капитана пробудил капрала и дисциплину.
- Да, капитан! – крикнул юноша, вытянувшись преданной шваброй.
- Сядьте и слушайте!
- Да!
- Рейес… - сказал Монастарио, страдальчески глянув в потолок. – В последнее время удача от меня отвернулась… Вы ведь помните, как этим утром подлый Зорро ранил меня в спину?
- Никак… да! – вскрикнул Рейес, поняв, что на правду командир не настроен.
- Так вот, - продолжил Монастарио. – Стойкость и мужество, с которыми ваш капитан, хоть и раненый, но преследовал отщепенца, обернулись для него темной стороной. Подлый удар не позволил догнать бандита – и, черт возьми, вздернуть его! – но я держался до последнего, пока был уже не в силах. Так вот… недавно… только что… я выслушал специалиста… и похоже… похоже, что я обречен.
- Да! – бодро выпалил Рейес.
- Вы что, больше слов не знаете?!
- Да! То есть нет…
- Идите вы прочь! Вам капитана пожалеть трудно!
- Так я же…
- Уходите, пока я вас не вздернул к чертовой матери!
Пожав плечами, капрал Рейес вернулся на постылый пост.

5
- Дон Хипи… я это… спросить хотел! – сказал сержант, правя конем.
- О чем же?
- А как вообще быть врачом? Слышал, что очень выгодно!
Дон Хипокрацио взглянул на попутчика. В глазках-бусинах сияла туга по винному погребу, слугам и асьенде.
- Работа-работенка… - вздохнул дон Хипи. – Как начинал, так были у меня одни гроши с наследства. А тут вдруг чумка нашла на Калифорнию! Скот покосила, народ мрет потихоньку - вот и пришлось разгребать, а как же, а кто же…
- Так это вам, наверное, платили? – выпалил Гарсиа, улыбаясь, будто сытый поросенок.
- Платили, а то! Деньги несли, а как закончились – ложки-тарелки, всякую утварь… бывало, что из мебели… еще здоровый скот, питомцев разных и любимцев… А один прибежал, растрепался весь, мол, у меня лошадь дохнет. Я говорю: вы садитесь, астению прекращайте и выкладывайте все, что есть. Он мне: исцелите лошадь, я вам отдам свою асьенду под Сан-Спруто!
- Так вон оно что! – просиял Гарсиа.
- А вы думали! – ухмыльнулся доктор. – Дело наше правое, хоть, признаюсь, и тяжелое. Слыхали, что с тремя врачами до меня случилось?
- Никак нет!
- Что-что: чума их унесла! Долечились-добегались!
- Ой, знаете… тут и солдатом быть неплохо! – дернулся сержант.
Разговор стих, но вовсе не по вине испуга. На всадников надвигалось облако, слишком вопившее, чтобы быть табуном или блудной каретой. Шальная стрела впилась в сержантскую лошадь, которая тут же потеряла ездока. Сидя на пыльной дороге, Гарсиа моргал глазами и силился понять, что же такое с ним стряслось. Облако распалось на множество индейцев, одетых в национальные костюмы. Промчавшись мимо сержанта, они окружили доктора и принялись вопить, кто на что горазд.
- В чем дело? – возмутился дон Хипи, кружа вместе с лошадью.
- И-и-и-и!!
- Не сметь! Я под защитой Гиппократа!
- У-у-у-у!!
- Тихо, дети мои! – возвестил голос. Испанская речь взбодрила Гарсиа. Из боевой колонны выскакал всадник с алыми щеками, орлиными перьями и пикой. На груди вождя, облаченного в пончо, болтался большой крест.
- Падре Фелипе?.. – выпалил сержант, раскрыв рот.
- У-у, - возвестил падре, обращаясь к индейцам. Успокоенные речами, воины отступили от дона Хипи.
- Что это вы здесь разъезжаете? – насупился врач, сверля взглядом священника.
- Жизнь такая! - ответствовал монах. – В покое жили и смирении, пока Монастарио наш апельсиновый садик не обчистил. С него и жили, горемычные, на вывоз сбывали фрукт, а тут – налет, солдаты, кровь, насилие… День был великой смуты: небо нахмурилось, скот передох, случилось несколько знамений. По счастью, хоть у нас не женский монастырь, а то Бог весть, что с нами было бы от этого иуды-коменданта…
- Невоздержание чревато, - заметил врач с ученым видом. – Как свидимся с капитаном, я ему это внушу. Мы как раз к нему скакали, пока не влезли эти ваши… братья-кролики…
- Со скорбию сообщаю, что дальше вы не поедете, - объявил падре, смиренно сложив руки.
- Это как же-то, а?
- Деньки настали смутные… Есть нечего, продать – тоже нечего, а капитан нам апельсины не вернет. Вот мы и собрались в поход крестовый помаленьку. Я говорю им: дети мои, ну чем мы хуже Зорро? Он хочет кушать, так и мы. Я их собрал, вооружил, вывел из миссии и говорю: хватайте, кто проедет, мы нашим пленником Монастарио шантажировать будем. А если богатый кто, так пусть нам платит выкуп!
- Ой, падре, - подал голос Гарсиа. – Вы, конечно, муж ученый, куда уж мне, но как-то все это… попахивает, я вам скажу.
- Время тяжелое… - вздохнул падре, обняв пику. – Ну, ладушки, мы задерживаемся. Попрошу скакать рядом и ничего глупого не чудить! Сержант Гарсиа, пошто вы мне сдались? Бегом в пуэбло и везите коменданта!

6
С отбытия дона Диего не прошло и сорока минут. Истощенный морально и физически, комендант пролистывал Устав, чтобы немного успокоиться. Внезапный скрип двери заставил его повернуться. Желание видеть доктора – или хотя бы солдата, чтобы выругать его, как следует, – сыграло с ним злую шутку. Мышцы, расслабленные Уставом, напряглись и застонали болью.
- Что вы!.. – крикнул капитан, схватившись за шею. На пороге стоял тип в черном плаще и маске, всем своим видом намекая, что он Зорро. Монастарио сглотнул, натянув одеяло повыше. Ирод с большой дороги захлопнул дверь и выхватил шпагу. Капитан отполз на край кровати в порядке срочного отступления. Продвинуться дальше не позволила рана, с наличием которой он успел свыкнуться. Игнорируя врага, Зорро подскочил к комоду.
- Вы что там делаете? – гаркнул Монастарио. Шпага выскочила из замка, который пыталась открыть, и пригвоздила коменданта к подушкам.
- Что вам здесь надо?.. – выдохнул капитан. – Я ранен! Как вы смеете?!
- Кем это? – буркнул Зорро.
- Ва… неважно! Прочь отсюда! Я зову солдат!
- Лежите и не двигайтесь!
- Очень смешно! – выпалил Монастарио. – Лучшая шутка во всей Калифорнии!
Комендант добавил еще несколько слов, но Зорро решил их пропустить. Бандит был занят деньгами, оружием и прочими ценностями, которые переправлял в мешок. Монастарио провожал свои вещи с унынием.
- Ну что вам нужно от меня… - пожаловался он. – Я, между прочим, солдат! И очень беден! Идите, вон, де ла Вегу грабьте – у него книжек одних на пять библиотек!
- Тихо мне там! – буркнул Зорро, взявшись за капитанские сапоги. – Творю добро! Граблю награбленное!
- Куда вы!.. – прошипел комендант. – Я их не крал! Они казенные! И, между прочим, не ваш размер!
- Капитан! – послышалось за дверью. Капрал Рейес мялся у двери с чашкой горячего чая, половину которого успел пролить на мундир.
- Тихо! Тихо! – зашипел Зорро.
- Ваш чай, капитан! Мне внести? А то остынет! – спросил Рейес, тайком зевнув.
- Спасайте коменданта!!
Крик командира ослабил солдатскую руку. Оставшийся чай плеснул на Рейеса, ошпарив его и вынудив вскрикнуть.
- Ах ты!.. – выпалил Зорро. Шпага сверкнула в воздухе, описав звезду и полумесяц. Капитан закричал, но крик сыграл с ним злую шутку: подушка, вспоротая клинком, тут же забила его горло перьями. Нырнув в окно, Зорро ушел прыжками. Заслышав шум, Рейес уронил чашку и схватился за оружие. Дверь комендантской спальни пала с трех ударов сапогом.
- Батюшки! Вам плохо?! – вскрикнул капрал. Командир задыхался и хватался за горло. Помыслив с полминуты, Рейес решил треснуть капитана по спине. Роковое решение стоило ему носа: закричав – а заодно и сплюнув перья, Монастарио треснул его от всех глубин души.
- Ай! Ой! – стонал Рейес, подскакивая от телесных мук.
- Оставьте меня в покое! Немедленно, я сказал!!
Рейес вылетел пистолетной пулей, божась, что если командир еще раз попросит помощи, то он уж точно уйдет в монахи.

7
- Ла-лай, ла-лай… - распевал дон Диего, двигаясь по дороге на Сан-Спруто. До миссии падре Фелипе осталось всего-ничего. Де ла Вега ухмыльнулся, представив, как поест апельсинчиков, но тут же нахмурился, припомнив, что сады обчистил Монастарио. Грузная фигура шлепала ему навстречу. Приподнявшись в бричке, дон Диего признал сержанта.
- Эй! Сержант Гарсиа! – крикнул де ла Вега, радостно помахав рукой.
- Ой… дон Диего… - выдохнул Гарсиа, запыхавшийся и грязный.
- Что стряслось? Капитан отправил вас худеть?
- Да если бы… - фыркнул сержант, вытирая шею от пота. – Тут такое было… как расскажу, не испугаетесь?
- Бог мой: что же? – вскрикнул де ла Вега, прижав к груди руку.
- На нас напали! Индейцы! Много индейцев! Вот прямо целый батальон! Я пытался у них дона Хипи отвоевать, но тут прискакал падре Фелипе и взял его в заложники!
- Санта Мария, какой ужас! И что, вы, наверное, бежите за подмогой? Возьмете миссию штурмом – или, может быть, осадой?
- Да что вы, дон Диего! Падре меня послал в комендатуру, капитана на переговоры привезти…
Дон Диего цокнул языком.
- Как некстати для бедняги… Вы же знаете, что его ранил Зорро?
- Как? Когда?!
Сержант закусил пальцы от паники и вины.
- Ой, что будет, ой, что будет… - причитал Гарсиа. – Ранен, а я не уберег! Что же он со мной-то сделает!
- Ну-ну. Будет вам. Вы ведь ездили за доном Хипи, как же вы могли защитить его утром?
- А… утром?
В голове сержанта никак не складывались концы.
- А… дон Диего, а скажите: куда этот негодяй ранил бедного капитана?
- В спину, вестимо!
- А… да?
Концы сложились и Гарсиа то ли хмыкнул, то ли хрюкнул.
- Что? – улыбнулся дон Диего.
- Вы… вы только, пожалуйста, меня не выдавайте! – прошептал Гарсиа.
- Честное пионерское! Ну, что там? Не томите же!
- Так это он не от Зорро… это он с доном Лисео двигали стол в комендатуре, а стол тяжелый был, вот он и спину потянул.
- Ха-ха! – рассмеялся де ла Вега. – Отличная история! Какой он все же выдумщик!
- Вам-то смешно… - понурился сержант.
- О, что вы: мне ужасно жалко! Когда я был у него, бедняга очень мучился. Надеюсь, вам удастся отбить дона Хипи, иначе…
Дон Диего вновь прищелкнул языком.
- А-а, дон Диего, помогите! – взмолился перепуганный сержант. – Я в петлю не хочу!
- Ну… ладно. Залезайте, я вас подброшу до пуэбло, а там что-нибудь придумаем. Или сочиним.

8
- Капрал! Вина! И побыстрее!
Рейес, хныкавший над разбитым носом, бросился в каморку и схватил бутылку – самую лучшую, раз уж ее надпили солдаты. Капитан поглядел на него косо, схватил бутылку и послал прочь, едва не отправив в другом направлении. Когда закрылась многострадальная дверь, комендант схватил бутылку и глотнул из нее, не поморщившись. Остатки здоровья были подорваны Рейесом, сержант и чертов франт не вернулись. Не прошло и получаса, как Монастарио признал, что его песенка спета. Треклятый Пина ускакал куда-то и заверить завещание не мог. Капитан нахмурился, вспомнив о ревизии украденного. Из всего, взятого Зорро, ближе к сердцу коменданта были именно сапоги. Мысль о том, что они ему больше не понадобятся, опечалила его до слез. Сложив руки на груди, капитан закрыл глаза и приготовился к неизбежному. Со стороны окна донесся тихий стук. Приоткрыв правый глаз, Монастарио убедился, что это пока еще не смерть. Под окном его спальни стояла сеньорита Торрес.
Монастарио сглотнул. В прошлый визит он заприметил девушку, но никак не мог решить, что его больше прельстило, она или асьенда Торресов. Поведя плечиком, сеньорита чуть приспустила смелое платьице. Монастарио кашлянул. Причиной тому были не чертовы перья, а слабость в сердце и легких. Краешек платья покинул второе плечо. Надув губки, сеньорита Торрес оставила томный поцелуй на стекле.
- Ах… - шепнул Монастарио, обхватив подушку. Перед глазами капитана все затуманилось и поплыло. Дохнув на стекло, девушка вывела «найди поросенка!» и запечатлела послание поцелуем. Лицо коменданта просияло и он послушно кивнул. Последним, что свершила сеньорита Торрес, был цветок, брошенный капитану. Свежая роза из розария на асьенде приземлилась на колени Монастарио. Подтянув одеяло, капитан взял ее в ослабшие руки, вдохнул нежный запах и понял, что погиб.
Не прошло и получаса, как во дворе комендатуры заскрипела роскошная бричка. Дон Диего придержал лошадей и позволил вылезти сержанту. Его попутчик отдохнул и был готов действовать.
- Солдаты! – кричал Гарсиа, призывая всех, кто не ушел и не был пьян. Откликнулся лишь капрал Рейес. Осмотрев его разбитый нос, сержант хмыкнул и спросил, что с комендантом.
- Вы туда не ходите, - предупредил капрал, сделав страшное лицо.
- А чего это? – полюбопытствовал Гарсиа.
- Капитан обезумел… - вздохнул Рейес. – С утра еще был нормальным: кричал, ругался, бил, а сейчас – тьфу, смотрит на цветок!
Брови Гарсиа уползли на лоб. Де ла Вега совладал с кривой улыбочкой и подбил капрала, чтобы их пустили внутрь.
- Как так… какой еще цветок… - твердил ошарашенный Гарсиа.
- Спокойствие. Только спокойствие! Может, наврали вам и никакого цветка нет…
Тихо войти в спальню дону Диего не удалось. Дверь рухнула на пол, а Гарсиа зажмурился, ожидая крик или выстрел. Ни тот и ни другой так и не прозвучали. Пройдя чуть дальше, сержант и дон Диего изумились увиденному. Капитан Монастарио сидел в обнимку с подушкой, нашептывая цветку длинные, бестолковые фразы.
- Команданте! – пискнул Гарсиа. – Что с вами сделали? Вас пытали?!
- Гарсиа… - вздохнул Монастарио. - Я… я, кажется, влюблен...
- Матерь божья! – выдохнул сержант, перекрестившись трижды.

9
- Сержант Гарсиа… - прошипел дон Диего, не разнимая сверкающие зубы.
- А, что? – откликнулся Гарсиа.
- Надо что-то делать.
- Правду говорите…
Сержант поглядел на капитана. Монастарио слился с подушкой, гладя ее и напевая песенку.
- Вы ведь понимаете, - продолжил де ла Вега, - какие приказы ваш капитан по болезни отдать может…
- А… нет, не совсем! - признался Гарсиа.
- Ну, например: перевешать всех узников…
- Ну, это он и в здравии может! – заметил сержант.
- …или, скажем, лишить вас погон.
- Ай! Ой! – запричитал Гарсиа. - Дон Диего! Скорее помогите ему!
- Увы: здесь я бессилен, - ухмыльнулся кабальеро. – Как видите, ему нужен врач. А врач где? Томится в миссии! Ну, что, сержант: к штурму готовы?
Гарсиа закусил ноготь и сделался жалобным на вид.
- Дон Диего… я прошу вас… можно как-то без насилия, а то нельзя ведь нападать на миссии, нам по Уставу не положено!
- Ну… хорошо. Давайте так поступим: раз уж падре Фелипе велел вам везти капитана, то мы его и привезем, а я в дороге попробую план действий сочинить. Ладушки?
- Да-да! Очень благодарен вам, очень!
- Вы карету подготовьте, а я больного приодену.
Сержант кивнул и бросился наружу, крича, на чем свет стоит. По дворику уже ползли солдаты, борясь с вином и ленью. Дон Диего нашел мундир, украшенный аксельбантом, и вертел его в руках, проверяя, хорошо ли выстиран.
- Какая безвкусица, - поморщился он. – Капитан, не ленитесь и оденьтесь!
Видя, что Монастарио ему совсем не внемлет, де ла Вега взял его руку и попытался воткнуть в рукав. Капитана водило из стороны в сторону. Почуяв, что его куда-то тянут, он блаженно улыбнулся.
- Карета готова! – заявил Гарсиа, постучав в окно спальни.
- Отлично… - отозвался де ла Вега. С мундиром он не справился и взялся за поиски сапог.
- Как он там? – спросил Гарсиа, кривясь от солнечного света.
- Ужасно! Вы не видали сапоги?
- Капрал докладывал, что их стащил гад Зорро!
- Хм-м, возможно, - хмыкнул дон Диего. – У вас какой размер? Нет, даже и не спрашиваю… Зовите, кто у вас похудее - то есть, похуже! Будем делать примерку!
Покопавшись во дворе, Гарсиа раздобыл солдата, похожего на коменданта размерами ступни. Сапоги у бедолаги были немедленно отобраны. Де ла Вега аннексировал подушку, пристроил ее на стуле и взял коменданта за щиколотку. Монастарио хихикнул и снова завертел цветок. Всеобщими трудами капитан был обут и подготовлен к встрече с духовенством.
- Ну, что: ваши ноги, мои руки! – бодро заметил дон Диего. – Берите их и поднимайте!
- Куда вы, он же болен!
- Ась?
- Спина у него больная!
- Капитан теперь болен другим местом, - сказал дон Диего, потрепав коменданта по шевелюре.
- Куда везти, тут спрашивают! – крикнул капрал Рейес.
- В церковь при миссии!
- Так точно, передам!
- Нет, дон Диего: увольте, не могу! – запричитал Гарсиа, пустив командные коленки.
- Что за паника?
- Нельзя, чтоб это видели! Как же так: комендант – и обезумел! Падет наш этот… как его… престиж!
- Ах, престиж! Да-да, как все не вовремя… А вы вот что: накройте его мундиром!
- Точно! Опаньки… да-а…
Подхватив Монастарио, сержант и дон Диего направились к выходу.
- Сержант… погодьте! – заметил де ла Вега. – Давайте я вперед пройду!
- А… а зачем это?
- Что ж вы его выносите вперед ногами?
- А нельзя разве?
- Дурная примета! Хотя… нет-нет, продолжим.
Рейес, ругавшийся с возницей, обернулся на шум и топот. Сержант и дон Диего выносили несли Монастарио. Капрал икнул, завидев, как сверкают комендантские подошвы. Траурный покров с погонами и аксельбантом и вовсе убеждал в неизбежном.
- Батюшки свет! – грянул Рейес. - Капитан! Как же так?!
- Зорро! – вздохнул де ла Вега, разведя руками и улыбнувшись. – Ворвался, как сказали, быстро… ранил, как говорят, незаметно… и вот, пожалуйте! Всегда, всегда идите к доктору! Не занимайтесь самолечением – иначе тем же кончите! Адьос!
Капрал снял шляпу и шмыгнул разбитым носом. Внеся коменданта в его же карету, де ла Вега поторопил кучера, скорбно насупился и умостился против Монастарио. Сержант Гарсиа взобрался на коня.
- К миссии, к миссии! – крикнул он.
- Отпевать, вестимо, будут… - развел руками капрал Рейес.

10
Путь к миссии лежал по дороге на Сан-Спруто. Сержантский конь семенил у кареты, распугивая ишаков с крестьянами. Дон Диего обмахивался платочком, сражаясь со скукой и мухами. Комендант покоился с миром до тех пор, пока мимо не проскрипела тележка со свежими цветами.
- Утро доброе, - заметил де ла Вега, когда его спутник встрепенулся. Зубы дона Диего сверкнули напротив несколько мутных глаз. Монастарио устремился на запах и долго еще выглядывал из кареты, глотая пыль.
- Капитан, вернитесь же! – воскликнул дон Диего. – К вашей спине – еще и простуду! Как я буду в глаза вашим солдатам смотреть?
Из речи де ла Веги капитан не уяснил ни слова. Руки его не находили покоя, ища цветок, оставленный в комендатуре. Не найдя милый сердцу предмет, он нащупал аксельбант и принялся вертеть его кисточку.
- Какой сегодня день прекрасный… - вздохнул капитан, поглаживая ус.
- О, да… - вздохнул дон Диего. – Солнце сияет, не так ли?
- Да, солнце…
- Все бредит? – шепнул Гарсиа, наклонившись к окошку.
- Да, ужасно! – ответил де ла Вега. – Капитан, вы возьмите… может, подсобит.
Доверительно улыбнувшись, дон Диего протянул платок, смоченный водой из фляги. Комендант покорно разложил его на лбу и уставился в потолок кареты с прежней улыбкой.
- Элена… как она прекрасна…
- Неужели? – спросил дон Диего, прочищая коренной зуб.
- О, небесно… У нее такие глаза… темные… а волосы… тоже темные… а…
- Капитан: вы увлекаетесь стрельбой? – почти взмолился дон Диего.
- Нет, вы послушайте: ее нежные ручки…
- Может, поговорим о виселицах?
Глаза Монастарио чуть прояснились, но ненадолго.
- Де ла Вега… мы ведь найдем поросенка, ведь правда? – спросил капитан, держа ладонь на сердце.
- Найдем-найдем… и поросенка, и теленка… и курочек…
Стащив платочек с его лба, дон Диего убедился, что если комендант еще не в лихорадке, то стоит на самом ее пороге. Капитан расплылся в блаженной улыбочке, углядев которую, Гарсиа пришпорил скакуна.
Из-за холма показалась миссия. Дон Диего тут же признал ее по индейскому конвою, скакавшему вдоль белых стен. Падре Фелипе дежурил над воротами. На лбу священника блестела ленточка, за которую было всунуто гордое орлиное перышко.
- Стойте, сыны мои! – возвестил падре. – Выходите из кареты, да с поднятыми руками, а кто выйдет по-иному, того я стрелою проткну!
- Падре, я это! Дон Диего! – крикнул де ла Вега и пространно улыбнулся.
- Диего, сыночек! - встрепенулся падре Фелипе. – Мальчик мой, какими тропками? Такая жара, а ты в пути? А этот свин что делает с тобою?
- Падре, отдайте доктора! У нас комендант в бреду!
- В бреду? И поделом! – возопил священник. – Пусть его черти в котле своем варят!
Сержант извлек командира из кареты и старался держать его прямо, пока тот покачивался и хватался, за что бог пошлет.
- Как дела ваши, падре? – крикнул дон Диего.
- Дела паршивые! Голодаем без фруктов!
- Куда они делись?
- Все этот крыс унес усатый!
- Гарсиа что ли?
- Усатый, а не в щетине, как боров!
- Диего… - шепнул Монастарио, теребя де ла Вегу. – Диего… слушайте… а вы научите меня петь?
- Простите, падре. Что вы сказали, команданте?
- Ну, петь, петь… вот эти ваши серенады…
Представив командира поющим, сержант сглотнул и перекрестился.
- Слушайте: я даже сочинил сам текст!
Капитал грянул по воображаемым струнам и затянул:
- Любовь нечаянно нагрянет… когда ее совсем не ждешь… и каждый вечер сразу ста…
- Падре, молю вас!
- Ладно! Ладно уж! - махнул рукою падре Фелипе. – Не могу на это смотреть - а тем более, выслушивать! Вражда враждой, а служба службой, так у нас в церкви говорят. Дети мои: ведите доктора! Да смилостивится над тобой Создатель, вражий ты сын…
- Благодарствую, падре! Спасли вы нас, я вам скажу!
- Бог милостив, сын мой… А апельсины пусть отдаст мне!
- Капитан! Верните же апельсины! Что вы, ей-богу, как Мария-Антуанетта?
- Он отдаст мне поросенка? – прошептал комендант.
- Падре! Больной требует свинку!
- На кой она ему лад! Вон, рядом с ним живая свиноферма!
- А… не-ет, - протянул Монастарио, качая пальцем и хихикая. Сержант Гарсиа, имевшийся в виду, обиженно дул щеки. В то самое время дверь сарая распахнулась. Гарсиа вскрикнул. Падре вскинул лук. Из сарая вылетел молочный поросенок, семеня ножками и истошно визжа.
- Стой, убеженция! – крикнул человек в маске.
- Зорро! – пискнул Гарсиа. – Это ж Зорро!
- З… зорро? – изумился де ла Вега, не веря собственным глазам.
- А… а я его знаю… - протянул Монастарио, хихикая, что выглядело глупо.
- Держи его! Останови! – вопил разбойник в маске. Поросенок метнулся к карете. Изловчившись, дон Диего обхватил пухлую тушку и вручил трофей сержанту.
- Спасибо. Теперь отдайте, - буркнул Зорро, из-под маски которого торчали мощные усы.
- Эй, глядите! – всполошился Гарсиа. – Сапоги комендантские! На себя напялил, вор!
- Откуда вы знаете, что это именно они?
- Так это… дон Диего… я их узнаю и темной ночью! Сколько они меня били по за… позади.
- Дети мои: не трожьте Зорро! – крикнул падре, крутя меж пальцами стрелу. – Он грабит не бедных, а богатых! Достойный, благородный человек!
- Уж не знаю, как насчет бедных, а больных и убогих он все же обчистил, - заметил де ла Вега, кивнув на капитана. – Сеньор Зорро: потрудитесь объяснить сапоги с поросенком. Комендант о нем все уши прожужжал!
- Ничего я не крал! – воспротивился Зорро. – Он мой! Я… одолжил его!
- Так, так, так, - хмыкнул дон Диего. – Что-то не узнаю я вашу темную личину…
- Да знаю я его… - хихикнул комендант.
- Ах, вот как? И кто же он?
- Усы, черт побери… усы…
Комендант хохотал сквозь слезы. Узор усов Зорро и правда казался привычным. Пожав плечами, дон Диего сдернул с него маску.

11
- Дон Начо! Как вам не стыдно! – выдохнул падре, обронив лук.
Дон Начо Торрес глядел на обидчиков, умолкнув и насупившись. Сержант ахал и охал на всевозможные лады.
- Ну, что же вы, дон Начо… - вздохнул де ла Вега. - В бандита оделись, обчистили коменданта, так еще и свинью подсунули собственной же семье!
- А я знаю! – вмешался Гарсиа. – Все знаю! Он в харчевне денег должен! Я тоже должен и с меня уже спрашивают! А он, того, решил внести свинью – а может, прикинуться комендантом и припугнуть хозяина харчевни!
- Ах, нравы, нравы... – пожаловался дон Диего. – Капитан: вы его арестуете?
- Как можно… - пролепетал Монастарио. – Сеньор Торрес… позвольте… я к вам насчет Элены…
- Дон Начо: скорей бегите отсюда, - шепнул де ла Вега. – Комендант изобрел новое средство для пыток.
- Так. А какое?
- Любовные повести… Быстрее же, дон Начо!
- Ах! – послышалось за их спинами. Капитан, забытый на время, осел на дверь кареты и гладил занавеску нежным движением руки.
- Элена… любовь моя… - шепнул он.
- Дон Хипи, поскорее! – крикнул де ла Вега. – Пуэбло без защитника останется!
- Ох, молодая прыть… - пыхтел доктор. – Обожди, Диего… сейчас я подсоблю…
Дон Хипи покинул миссию, где пребывал то ли в плену, то ли в гостях. Сержант, страдавший за свое будущее, теребил занавеску с другой стороны.
- Я встретил девушку… полумесяцем бровь… - затянул Монастарио.
- Святые угодники… - взмолился дон Диего, хлопнув ладонью по лбу. Глаза капитана горели, вторя скачкам температуры.
- Ах, эта девушка… меня с ума свела… - напевал капитан, дыша так, словно трижды покрыл расстояние от пуэбло до Монтеррея.
- Как много девушек хороших! – воскликнул дон Диего. – Как много ласковых имен! Капитан, отцепитесь же от Элены! Я вас прошу!
- Что с комендантом? Наглотался чего-то? – спросил дон Хипи.
- Все говорил, спина больная – а тут вдруг рехнулся на пустом месте…
- Да что с ним такое… - хмыкнул дон Хипи, прощупывая мокрый лоб. – Капитан, пустите же сюртук… штопанья с вами не наберешься…
Монастарио глядел на него, ничем не показав, что прежде владел рассудком. Худенькие пальцы все сжимались на шивороте. Уняв их громким шлепком, врач оттянул его веко и вгляделся в большой, голубого цвета глаз.
- Паршивенько, - заметил он, - паршивенько…
- Что там, доктор? – спросил дон Диего, разглядывая второй глаз.
- Ну, как сказать… зрачки расширены, не реагируют на слово… А он в бреду ничего не нес? Ничье имя не поминал?
Вопрос дона Хипи был не совсем врачебным. Доктор отлично помнил, как комендант грозился перевешать всех, кто не платит налог на бинты. С тех пор дона Хипи терзали сомнения, не на него ли был намек.
- Еще бы! – рассмеялся де ла Вега. – Элена, Элена – и так безо всякой устали!
- Элена Торрес?
- А то как же!
- Ох, не к добру это… - вздохнул доктор.
- Чего же?
- Да ну! Долго сказывать. Не знаю худшего мученья, как Хо де Севич говорил. Комендант! А вы, что же, совсем тро… гательно к ней отнеслись? – осведомился дон Хипи, свернув слова в иное русло.
- Я люблю ее… - мурлыкнул Монастарио.
- Диего, сынок… подай-ка мне вон тот… помельче…
Аккуратно нагнувшись, де ла Вега поднял горшок, на котором настаивал дон Хипи. Цветок, выросший в нем, печально дернул листиками, предчувствуя свою судьбу.
- Против любви есть своя пилюля, - заметил дон Хипи. – Бес в ребро – так мы его клин-клином… Давай-ка, Диего!
- Без обид, капитан, - вздохнул де ла Вега и треснул Монастарио горшком. Комендант рухнул на землю, будто флаг, захваченный противником. Земля и черепки легли кляксами на дорогу.
- Ой! Ой! – засуетился Гарсиа. – А что, ему хуже? Бедный, бедный капитан!
- Лучше, сержант, гора-аздо лучше! - успокоил дон Диего. – Вы его уложите пока… пусть отдохнет… вот, к слову, можете забрать свинью!
Гарсиа, сбитый с последнего толку, втащил Монастарио в карету и усадил рядом с ним свинюшку. Поросенок испугался незнакомых лиц, завизжал и вскочил на коменданта.
- Ты что! Не бегай по нему! Не бегай! – причитал Гарсиа.

12
Поминки по Монастарио тянулись полным ходом. Взяв в свои руки траур по командиру, капрал Рейес сгонял в таверну, где затребовал от хозяина вина, да на всех и побольше. Когда ему невежливо напомнили, что все солдаты кругом должны, а жирный сержант в особенности, находчивый Рейес списал все на счет коменданта, решив, что почившему деньги уже ни к чему. В результате во дворе казармы был накрыт богатый стол. Разобрав вилки и кружки, бойцы предались горькой ностальгии, слегка подслащенной вином.
- Эх, капитан был капитан… - буркнул Рейес, заплетаясь от горести.
- Еще бы! Ха! А помнишь, как он нас пинал?
- Ага!
- Ну, зверь!
- А меня он пнул сто раз!
- Врешь! Меня больше!
- А меня все двести!
Спор разгорался, сжигая все больше выпивки. Бравые солдаты и не подметили, как знакомая карета вкатила во двор. Рейес, отменно слышавший по юности, обернулся на тихое хрюканье и чьи-то скорбные причитания.
- Что здесь творится?! – грянул голос, звеневший нотками истерики.
Увиденное бойцами мигом вздыбило темные испанские шевелюры. Комендант, отпетый и отпитый всей дружною толпой, вдруг оказался жив и очень недоволен праздником.
- Комендант!! – заорал Рейес.
Солдаты вскочили, давясь вином и испугом.
- С-с-свиньи… - прошипел Монастарио, отпихнув от себя поросенка. Страдалец любви и цветочного горшка полулежал на сиденье, держась за разбитую голову. Сержант ухаживал за раненым - всю дорогу сгонял с него свинью.
- Что… что вы здесь устроили?! – запнулся Монастарио. – Гарсиа, вытащи меня!.. Что за сабантуй?!
- А-а-а… - пропел Рейес. – А… так ведь… поминки ваши, команданте!
- О-ох!..
Сержант поднял командира и придал ему положение, приличествующее должности.
- Откуда деньги? – то ли крикнул, то ли взмолился капитан. Постные рожи убедили его в наихудшем.
- Рейес! – возопил Монастарио. - Неделю гауптвахты, сучий ты сын!
- Н-но…
- Всем гауптвахта! Гарсиа! Тебе вообще месяц! Ненавижу вас, ненавижу!!
Комендант весь дрожал, утирая глаз и щеку.
- Ну… комендант… не серчайте… не нервничайте… - бормотал Гарсиа. – Пойдемте, я вас спать уложу…
- Бессовестные скотины… - всхлипнул Монастарио. Причитая и кудахча, сержант увел его в комендатуру.

13
- Капита-ан…
В окно постучали, сначала тихо, затем настырно и погромче. Над одеялом, подсвеченным свечкой, возникла бледная рука.
- Какого… чтоб вас… - прошипел Монастарио, ища пистолет под подушкой. Комендант, переживший не лучшие сутки, твердо решил пустить пулю в любого, кто посмеет его тронуть до утра.
- Капитан, - пропел голос, вмиг сдавивший его сердце. – Это я, Элена. Спрячьте же оружие…
В голову капитана вползли тревожные мысли. Главная из них гласила, что он был не совсем одет и совсем не в форме. Спустив на пол тонкую ножку, Элена вошла в его спальню. Различив ее наряд, Монастарио громко сглотнул.
- Наша свинка! – ахнула Элена, заключив в объятья поросенка. – Энрике… спасибо… вы спасли нашу семью!
- Д-да… - шепнул Монастарио, зажав глаза рукой, но все же поглядывая на сеньориту.
- Мне сказали, вы больны, - грустно заметила она. – Вас ранил Зорро? Как жестоко и низменно…
- Я, - начал Монастарио, но сеньорита Торрес уже присела на постель. Нежная ручка трепала его волосы, часть которых поседела если не за день, то за последние несколько минут.
- В-вы… - выдохнул он, пытаясь собраться с мыслями и намекнуть ей на поздний час.
- У вас сердце так и стучит… - шепнула она, вжавшись ухом в его грудь. – Вы расстроены? Ничего: я вас мигом утешу!
Ручки Элены вползли за его спину, испугав капитана до чертиков.
- У вас такие глаза… - продолжила Элена. – Как небеса в ясный полдень… Энрике… я вся ваша… вся горю…
Капитан зажмурился, теряя остатки смелости.
- Когда моя маменька была совсем юной, - шепнула сеньорита Торрес, - король послал ее в Индию… в английские колонии… чтоб она там собирала сведенья… Ах, капитан, вы же знаете: Восток – дело тонкое… Как мне шестнадцать стукнуло, маменька меня всему обучила… что ей помогало солдат разговорить… Давайте, я все это вам покажу… хотите, а?
- А-а… - замялся капитан. – Я… я ранен и очень болен! Меня почти похоронили!
- Ничего! Ничего. Есть ведь разные… методы.
Сладенько улыбнувшись, сеньорита Элена исчезла под одеялом. Лицо капитана сделалось тревожным.
- Давайте… - прошептал он, – не с этого… начнем…
- Ах! – послышался томный голос. – Все ясно! Обождите секундочку!
Вскочив с его постели, Элена скрылась в темном углу спальни. Капитан закусил одеяло, томимый ужасным предчувствием. Во мраке комнаты жадно щелкнул хлыст. Не успел он опомниться, как искусный удар привязал к телу его руки, а в грудь уперлась ножка в сверкающем кожаном сапоге.
- Мой милый, - шепнула сеньорита, всунув яблоко ему в рот. Монастарио, онемевший и обездвиженный, протестовал истошными звуками, что не смягчило сеньориту Торрес. Хищно улыбнувшись, она схватила капитанскую шпагу и согнула ее таким жарким движением, что намерения ее стали ясны до жуткой боли.
- Капитан! Капитан!
Сержант Гонсалес, гонимый ужасом, колотил в стену возле выбитой двери.
- Капитан! – вопил он. – Зорро! Зорро к нам пробрался! Скорее, капитан, скорее!
Взгляд Элены блеснул тревогой. Убрав ногу с груди Монастарио, она томно поцеловала его взмокший лоб.
- До встречи, мой сладенький… до встречи…
Набросив плащ и маску, сеньорита Торрес упорхнула в открытое окно.